Кубинский сон и нью-йоркская сальса — два взгляда на один танец
КУБИНСКИЙ СОН И НЬЮ-ЙОРКСКАЯ САЛЬСА — I
Автор: Dr. Morton Marks
«С середины девятнадцатого века кубинская популярная музыка стала играть важную роль в развитии западной городской культуры. Кубинский танец повлиял на все: от хабанер, которые танцевали в салонах Нью-Йорка в шестидесятых, до конг, румб, ча-ча-ча, son-montuno и «молоденьких» мамбо.
«Большая часть кубинской культуры, в том числе и танцы — производная от того, что Фернандо Ортиз окрестил «кубинским контрапунктом»: сочетания иберийских и африканских компонентов. Один из лучших примеров этому — son-montuno. В зависимости от конкретного региона Кубы доминантное влияние на музыку и общественную деятельность могло быть либо испанским, либо западно/центральноафриканским. В регионах, где выращивался табак, многие фермеры были из Испании или с Канарских островов. А там, где выращивался сахарный тростник, рабочие в основном были рабами, которых привезли из Западной и Центральной Африки в середине девятнадцатого века.
Рабы, завезенные на Кубу, организовывали «cabildos» (религиозные братства) и уберегали в них религиозные и мирские танцы народов Yoruba, Fon, Ejagham и Kongo-Angola от исчезновения.
В религиях Yoruba и Fon поклонялись многим богам и вызывали их, исполняя различные танцы, которые захватывали танцующих так, что боги словно «танцевали в их головах».
Люди Ejagham формировали тайные общества, абакуа, члены которых танцевали на секретных ритуалах или в карнавальных парадах. Они носили маски, i’remes, (или «diablitos», что по-испански означает «маленький дьявол»), изображающие потомственные образы. На кубинскую культуру сильно повлияли конго-ангольцы с их неритуальными празднествами, congueri’as, на которых танцевались makuta и yuka.
Yuka, напоминающая современную румбу, состоит из ronquido и campanero. Ronquido — это серии боковых степов, campanero – это восьмерка. Танцоры также исполняют военный ритуальный танец Конго, mani’, похожий на бразильские капоэйру и congueri’as. Yambu’, guaguanco’ и сolumbia — это подражательные танцы, формирующие «рубму» и относящиеся к ранним танцевальным формам Конго.
Yambu’ — это танец в медленном темпе, часто ассоциирующийся с пожилыми людьми; он имитирует их движения и затруднения при выполнении повседневных дел.
Guaguanco’, современная версия румбы, включает в себя vacunao, движение тазом, и состоит из двух частей:
В первой происходит имитация погони мужчины за женщиной, они танцуют раздельно;
Во второй, vacunao, движения символизируют победу мужчины.
Хотя vacunao похож на европейский парный танец zapateo и на umbigada, другой выпад бедрами в ранних ангольских танцах, повлиявших на самбу, он, несомненно, относится к семейству танцевальных стилей Конго.
Columbia, родившийся в сельской местности, представляет собой мужской сольный танец, состоящий из акробатических и имитационных элементов, которые делают его самым сложным из всех видов румб. Танцор может подражать игроку в мяч, велосипедисту, сборщику сахарного тростника, калеке или исполнять степы Abakua’n ireme’. Танцор и главный барабанщик соперничают друг с другом на протяжении всего танца.
А вот Comparsas — это общее название для массовых танцев уличной румбы. Соседи образовывают comparsa и выступают на карнавалах и других событиях. Танец напоминает бразильскую самбу и основывается на драматических или аллегорических схемах.
Conga — это упрощенная форма румбы, ставшая популярной в США в конце тридцатых годов. «Два главнейших танца Кубы, danzo’n и son-montuno, вышли из совершенно разных общественных сред. Во время передвижения с восточной Кубы на западную, с иберийских мест в афро-кубинские, оба танца разительно изменились». Данцон, потомок французского контрданса, был завезен на Кубу французскими плантаторами, бежавшими с Гаити в конце 18 века, и к середине 19 века эволюционировал в несложный danza или хабанеру.
В конце семидесятых годов 19 века danza превратился в новый данцон, который теперь считают национальным танцем Кубы. Чуть ли не до начала тридцатых годов 20 века данцон почти не выходил за пределы частных клубов и обществ высших классов. Затем в нем появилась более синкопированная финальная секция. И в 1938 году Антонио Аркано создал мамбо – новый ритм данцона, включающий в себя более свинговую, основанную на риффах секции, которую исполняли оркестры чаранги на флейте и скрипках. Вскоре негры и кубинцы из рабочего класса стали под эту музыку танцевать. Перез Прадо в Мексике и Мачито в Нью-Йорке популяризовали мамбо благодаря своим биг-бэндам. Из танца мамбо вырос ча-ча-ча, и, таким образом, ча-ча-ча также является потомком контрданса.
Son-montuno родился в Ориенте, кубинской провинции, как парный танец. В качестве аккомпаниаторов обычно выступали испанские гитаристы из народа и афро-кубинские перкуссионисты. В своем движении на запад, к Гаване, музыка и танцевальные стили развивались и обогащались ударными звуками, особенно в последней части montuno. Этот процесс в тридцатых годах 20 века стал повсеместным и получил ошибочное название румбы.
Испанские и африканские музыкальные элементы montuno формируют основы сегодняшней сальсы и городской танцевальной музыки в масштабе всего мира, в том числе основы музыки франкоговорящих регионов Западной и Центральной Африки и Карибского бассейна, Колумбии, Венесуэлы и Эквадора.
КУБИНСКИЙ СОН И НЬЮ-ЙОРКСКАЯ САЛЬСА — II
Автор: Dr. Roberta Singer
Кубинская музыка сон у сальсы — что корни у дерева. У сальсы много корней, но стиль, взрастивший ее и придавший ей такую совершенную форму — именно сон.
Сон — это самая важная и влиятельная музыка Кубы двадцатого века. Armando Sa’nchez, лидер Conjunto Son de la Loma, говорит, что сон — «это музыка людей — подлинное проявление истории и образа жизни кубинцев. Эта музыка больше чем какая-либо другая выражает дух жителей Кубы». Сон появился в девятнадцатом веке в горах кубинской провинции Ориенте. Он произошел от changui’, родственного африканской музыке стиля, завезенного на Кубу африканскими рабами в начале двадцатого века и подхваченного их потомками. Когда африканцы мигрировали в Гавану, сон стал популярным музыкальным стилем рабочего класса. Музыканты стали объединять африканские и испанские стили, такие как румба и santeri’a, decimal и guajira. И к двадцатым годам сон уже был самой популярной музыкально-танцевальной формой у кубинцев всех уровней общества.
Благодаря синтезу африканской и испанской музыки и чарующей привлекательности для всех кубинцев, сон превратился в национальную музыку Кубы.
После Первой Мировой Войны в Гавану повалили толпы богатых туристов и белых кубинских аристократов и буржуа; это обусловило потребность в создании ночных развлечений. В ночных клубах играли сон, но, как замечает Sa’nchez, «белые не могли понять и прочувствовать африканские ритмы и музыкантам пришлось их модифицировать. … Мы должны были принять их стандарты и «отбелить» музыку». Двумя наиболее типичными для того времени conjunto (ансамблями) были Sexteto Habanero и Septeto Nacional By 1918. Первый разрабатывал звучание son conjunto: три вокальных партии, бас, tres (шести или девятиструнная гитара), маракас (тыква на ручке, заполненная галькой или высушенными бобами), бонго (небольшие сдвоенные барабаны), claves (два соударяемых бруска), труба и гитара. В конце двадцатых годов Septeto Nacional расширил стиль сон, привнеся в вокальные партии большую гармонию и увеличив сложность ритма и скорость темпа. И этот новый стиль стал популярным уже на международном уровне. Однако в конце тридцатых Arsenio Rodri’guez (один из величайших кубинских музыкантов и композиторов) взялся за восстановление связи сона с его африканскими корнями. «Арсенио вернул нас к началу и тем самым продвинул вперед» — говорит Sa’nchez.
Посредством множества нововведений в оформлении и инструментовке, Rodri’guez, акцентируя внимание на африканских элементах, которых в прежнем соне не было или были только в упрощенных формах, существенно обогатил звучание стиля. Он соединил Африку и Испанию и не дал им снова разъединиться. Вот некоторые из его новаций:
Адаптация guaguanco’ к стилю сон
Добавление коубелла и conga в ритм-секцию
Увеличение значимости tres как соло-инструмента
Введение секции montuno или мамбо в мелодических соло
В песнях Arsenio содержались философские утверждения о Кубе, общественной жизни и национальной гордости. Его стиль стал известен как son montuno; он заложил основы мамбо-мании сороковых годов, оказав влияние на популярную латинскую музыку Нью-Йорка. К началу тридцатых сон и мамбо стали популярными в Пуэрто-Рико, где музыканты объединили их с собственными стилями.
Мигрировав в США и захватив музыку с собой, кубинские и пуэрториканские музыканты стали создавать son conjunto (особенно в Нью-Йорке). «С начала шестидесятых годов соны Arsenio подхватили и стали переделывать музыканты сальсы».
Хотя у сальсы много корней и главные ее представители — пуэрториканцы, нет сомнений, что кубинский сон — главная ее основа. «Сальса — это по существу торговая бирка современной латинской поп-музыки. Она передает чувство так же, как и другие переработанные интерпретированные стили и традиции. В конце сороковых образование латинских биг-бэндов стимулировал афро-американский биг-бэнд джаз. Кубинцы, пуэрториканцы и афро-американцы стали играть музыку, соединившую в себе композиционные идеи духовой секции биг-бэнда с афро-кубинской ритм-секцией, и это в конце концов привело к появлению нью-йоркского латинского звучания, которое можно было услышать по большей части в ансамблях пуэрториканцев. Такие лидеры биг-бэндов как пуэрториканцы Tito Puente, Tito Rodriguez и кубинец Machito расширили мамбо-секцию сона, организовав собственные стиль и форму – первый серьезный кроссовер афро-карибской музыки.
В этом стиле оказались также международно популярные ча-ча-ча и мамбо, ставшие основой сальсы. Нью-йоркские и кубинские музыканты взаимодействовали друг с другом, создавая параллельные латинские музыкальные стили, до тех пор, пока в 1962 году США не ужесточили дипломатические отношения с Кубой. Затем нью-йоркская латинская музыка оглянулась на происходящее в музыкальном мире рядом с ней, и, как следствие, обзавелась самобытным нью-йоркским стилем.
Одним из итогов взаимодействия латинских и негритянских сообществ стал латинский бугалу, созданный из популярного афро-американского танца середины шестидесятых годов. Бугалу опирался на стандартные латинские музыкальные инструменты, но прибавил к ним ударные (trap drums). Тексты пелись на испанском и английском.
Другим итогом явилось слияние cumbia, меренге и музыкальных стилей bomba, plena, jibaro (с гор), принадлежащих колумбийцам, доминиканцам и другим пуэрториканцам, жившим в Нью-Йорке.
«Наплыв кубинцев в начале восьмидесятых годов и приезды некоторых кубинских музыкальных коллективов привели к возобновлению связей с кубинской музыкой восстановлению ее влияния на нью-йоркский стиль. Но сальса остается уникальным феноменом Нью-Йорка, и ее главными представителями до сих пор являются нью-йоркские пуэрториканцы, несмотря на то, что музыканты изо всех стран Карибского бассейна и Латинской Америки, а так же европоамериканцы, также имеют к ней отношение».
Источник: www.geosities.com/sd_au
Перевод: iDance
